Гигантский мир русской эмиграции ХХ века уже давно стал отдельным культурным феноменом, которому посвящены десятки серьезных исследований. Один из интереснейших аспектов этого феномена – эмигрантский русский язык. На общераспространенном уровне принято считать, что эмиграция сохранила в неприкосновенности ту русскую речь, которая бытовала в России до 1917 г., но такое мнение верно лишь отчасти. Наряду со старомодными оборотами наподобие «спешная работа» (в смысле – срочная) и «совсем красивая девушка» (в смысле – очень красивая), русский эмигрантский язык несет в себе множество уникальных черт, которые появились в нем благодаря иностранным влияниям. Естественно, в разных странах они были разными, и, условно говоря, «испанский русский» отличался от «латышского». Ниже будут приведены примеры, которые бытовали в устойчивом обороте русских эмигрантов, живших в разных странах – от Китая до Парагвая.
Манекенша. Девушка, демонстрирующая модную одежду. Привычный нашему уху вариант «манекенщица» — советский, и возник в 1950-х годах. А вот слово «манекенша» бытовало в эмигрантском обиходе уже в 1920-х. Манекеншей, к примеру, работала княгиня Вера Оболенская, будущая героиня французского Сопротивления.
Камион. Грузовые автомобили появились в России в начале ХХ века, но вполне естественное для русского уха слово «грузовик» (по аналогии с «ломовиком», ломовым извозчиком) пробивало себе дорогу почему-то трудно. Эмигрантам почему-то пришелся по вкусу французский аналог грузовика – camion. Кстати, камионами называются грузовики и в болгарском языке – тоже заимствование из французского.
Тон-фильма. Звуковой фильм. Эту новинку в СССР достаточно быстро так и стали называть – звуковой фильм, а после прилагательное отпало, т.к. фильмы стали звуковыми поголовно. В эмигрантском же быту тон-фильмы смотрели еще в конце 1930-х.
Брио. Спортивный термин, обозначавший азарт, драйв, энергию. Например, «центрфорвард играл со свойственным ему брио». Причем матч в этом случае закончился со счетом четыре на два, а никак не четыре – два, как сказали бы в СССР.
Консомация. Если до русскоязычной метрополии это слово (в форме «консумация») добрело хорошо если в 1990-х и обозначает примерно «развод мужиков на деньги красивыми девушками в клубах», то эмигрантская «консомация» в 1920-30-х обозначало куда более приличное и невинное развлечение, а именно просто доброе и интересное общение с приятными тебе людьми. Собрались, допустим, однополчане в ресторане, вспомнили былые деньки – вот тебе и консомация.
Хитлер. Прекрасный маркер, позволяющий сразу же отличить эмигрантский русский текст от советского. В эмиграции фюрера Германии упорно именовали Хитлером, в отличие от советской версии русского языка, где сразу же прижился «Гитлер». И, кстати, для носителей языка вторая версия привычнее, ибо немецкое H в русском традиционно передается как Г (Гамбург, а не Хамбург, Генрих Гейне, а не Хайнрих Хайне). Кроме того, так Гитлер «не выбивался» из общего ряда вождей нацистской Германии, которые все, как на подбор, начинались на Г – Геринг, Геббельс, Гиммлер, Гесс… Кстати, интересно, что фашистов по-русски изначально называли фачистами, а фашизм — фачизмом («Правда», 25 февраля 1921 г.)
Править автомобилем. В советском русском языке править можно было только царством или королевством, а вот в эмигрантском – «Фордом» или «Мерседесом». Такая неуместно пышная для нашего уха форма держалась очень долго и восходила к тем временам, когда автомобили были сопоставимы по статусу и цене с космическими кораблями, соответственно, ими можно было только «править», но никак не низменно «управлять».
Жалованье. Презирая советский неологизм «зарплата» (сокращение от «заработная плата»), эмигранты сохранили в неприкосновенности старинное и торжественное «жалованье». Смысловые оттенки понятно: если зарплата – это то, что ты заработал, то жалованье – то, что тебе пожаловали за хорошую службу. Т.е. жалованье с работой как таковой, в принципе, и не связано. Кстати, если «жалованье» в СССР умерло очень быстро, то оборот «ходить на службу» продержался достаточно долгое время, еще в 1950-х его можно было услышать от людей старшего возраста, именовавших так отнюдь не церковную службу и не обязанности офицера, а вполне мирную гражданскую работу.
Обязательный человек. Слово «обязательно» в русском языке вполне сохранилось, живо и прекрасно себя чувствует, а вот связанное с ним прилагательное законсервировалось разве что в языке эмигрантов, где означает то же, что и прежде – любезный, услужливый, обходительный («очень приятный и обязательный мужчина»). То, что «обязательно» в советской версии русского языка превратилось в «непременно», эмигрантов ужасно злило. Но, увы, с этим ничего не поделаешь – прежнее значение этого слова, восходящее еще к позапрошлому веку, язык уже «переварил».
Встреча-чай. Или встреча-блины, кому как больше нравится. Милое дореволюционное изобретение было бережно сохранено в эмигрантском языке и быту, между тем как в СССР уже в 1930-х оно могло вызвать недоумение. Между тем все ведь так понятно: встреча-чай – это когда собирается кружок по интересам, пьет чай (ест блины, возможны варианты) и болтает о своем любимом предмете. Тепло и душевно.
Вячеслав Бондаренко
http://teleskop-by.org/2018/12/13/vy-slova-zalyotnye-kuda-10-slov-porozhdennyh-russkoj-emigratsiej/